Андрей Ильин - Обет молчания [= Маска резидента]

— Мы считали, а не взвешивали.

— Чего раньше-то не привезли? — возмутился кто-то из пассажиров. — На четыре дня зарплату задержали. Товар завезли, а денег — шиш!

Инкассаторы сгрудили мешки, сели с краю. Самолет пошел на взлет.

Такая сумма, и так банально перевозится. Интересно, сколько там, если пересчитать объемы на сумму? Перебравших пассажиров опять затошнило.

— Попросите водителя остановиться, я вылезу, — вяло пошутил один из них.

Инкассаторы вытащили бутерброды и начали лениво жевать.

— Ой, мужики, у меня живот схватило, — вдруг сообщил сидевший до этого тихо парень. — Ой, терпежу нет. Ой, мамочки! Ой!

— Но-но, только не здесь, дуй в хвост, — возмутились мучимые тошнотой соседи.

Пассажир, мотая головой, держась за живот, встал и поплелся в хвост. Его мало заботило, что он нарушает центровку самолета, ему надо было освободиться.

— Эй, паря, сядь на место, — закричали люди. — Не в автобусе!

Но мужчина, ни на кого не обращая внимания, икая и хныкая, шел назад. Инкассаторы перестали жевать.

— Ну-ка шагай на место! — приказали они.

— Да на хрена ему ваши деньги: ему скорее ваши мешки нужны!

Пассажиры захихикали.

— Пусть идет, раз приспичило, не помирать же. Бедный пацан, сгибаясь в три погибели, постанывая и хлюпая носом, стал расстегивать штаны. Пассажиры, кто брезгливо, кто стыдливо, отвернулись.

— Тьфу, гадость!

И поэтому они не увидели главного. Согнувшийся, стонущий, опускающий штаны парень вдруг мгновенно распрямился и быстрыми, точными движениями выхваченной из-под одежды монтировки ударил одного инкассатора сверху по голове, другого острием в шею. Инкассаторы упали, даже не успев сменить выражение лица. Я автоматически подобрался и тут же расслабился. Я не имел права раскрывать свои навыки, ввязываясь в постороннюю драку. Я был обычным гражданином.

— Ты чего, парень? Ты чего? — вначале недоуменно, потом с нарастающей угрозой спросил рабочий-грузчик, так и не получивший зарплаты. — Ты чего?! — И, поднявшись, шагнул в хвост. — Ну-ка брось железку!

Еще несколько мужчин встали с кресел. Казалось, парень совершенно не испугался. Скинув недвижимых инкассатор ров на пол, он лез к их карманам, не обращая никакого внимания на приближающуюся угрозу. Он зря надеялся на оружие. Он все равно не успевал вытащить, взвести пистолеты, даже если бы сразу нащупал их. Справедливый гнев настиг бы его гораздо раньше. Развязка должна была наступить через секунду.

— А теперь все сядут, — раздался из кабины уверенный голос.

Мужики обернулись. Им в глаза смотрели два вороненых ствола.

Перепившие, страдавшие от тошноты аэровокзальные алкаши смотрели вперед абсолютно трезвыми глазами, водя от человека к человеку дулами пистолетов.

— Этот готов, — сообщил из хвоста парень.

— А-а-а! — истошно закричала женщина.

Ее не прерывали: ее крик был на руку преступникам.

Из кабины, привлеченный шумом, высунулся пилот.

— Что тут?

В подбородок ему уперся холодный ствол пистолета, другая рука сорвала наушники и микрофон.

— Быстро в кабину!

— Послушайте, мужики, это бесполезное дело, — начал выдвигаться пришедший в себя лидер спасателей. Но довершить фразу не успел, получив удар пистолетом в лицо.

— Всем сесть по местам!

Люди повиновались.

Вот это влип! Наверное, даже наверняка я бы мог справиться с этими подготовленными, но все-таки недостаточно опытными для меня бандитами. Но тогда я неизбежно выкажу свое инкогнито. Внизу нас встретит усиленный наряд милиции. Начнутся допросы, информация о каком-то спеце, голыми руками обезвредившем трех вооруженных бандитов, мгновенно разнесется по округе, и я, еще не успев получить орден за проявленное мужество, получу пулю в слишком много узнавшую голову. Все расценят это как месть со стороны сообщников, оставшихся на свободе.

Я бы еще мог рискнуть, если бы это был, например, автобус. Обезвредить преступников и тихо сойти на остановке, растворившись в ближайшем лесном массиве. Правда, за этим стоит по крайней мере тысячекилометровый марш-бросок. Ну да это осилил бы, в крайнем случае Позаимствовал у пассажиров дополнительную одежду и обувь.

Но самолет? А ну как и у них среди пассажиров есть еще сообщники? Наверняка есть, если не дураки. Начнется стрельба, которая в воздухе может завершиться чем угодно. Самолет не человек — от выстрелов уворачиваться не умеет. В результате и я, и дискетка, и пассажиры можем оказаться в одной общей, разбросанной на площади в несколько десятков гектаров, могиле.

Нет, сидеть, не дергаться. Чтить устав, который разрешает действия только в случае непосредственной угрозы для жизни и лишь если это не вредит делу. Непосредственная угроза для меня есть? Пока нет. Значит, сидеть и изображать растерянного и испуганного обывателя, первый раз в жизни увидевшего настоящий пистолет и настоящего преступника. Из кабины, судя по повадкам, главарь вытолкнул пилота, посадил его на пол и заставил держать руки за головой.

— Значит, так. Самолет меняет курс. Если будете вести себя тихо, отпустим на четыре стороны. Нет — пеняйте на себя. Вставать, говорить запрещается. Смотреть в пол. Женщинам держать руки на коленях. Мужчинам — вытянув перед собой.

Люди повиновались. Молодой бандит прошел по рядам, связывая одной неразрывной бечевой выставленные руки мужчин.

Мудрые ребятки — связали не каждого по отдельности, а всех вместе, лишая тем некоторых рисковых героев маневра. Как в песне — «связаны одной цепью…». Ах как не повезло! Уйти от суперпрофессионалов, чтобы напороться на воинствующих дилетантов. Теперь посадят самолет где-нибудь в чистом поле у черта на рогах, вытащат мешки и если, не дай бог, не постреляют всех как лишних свидетелей, то бросят на произвол судьбы. Другим ладно, им сиди и жди помощи, а мне эта помощь что острая кость в горле! Начнутся неизбежные выяснения личности, осмотр документов, запросы на место жительства. А меня в том месте нет. Мои документы — липа. Протянется эта волынка, пока не вмешаются либо Контора, либо люди Резидента.

А кто первый успеет — поди угадай. Нет, такие перспективы меня не радуют. Надо линять при первой возможности. А будет такая не раньше, чем самолет коснется земли. Поэтому ждать. Ждать и по возможности отдыхать. Силы мне еще пригодятся. Пройдя второй раз, у пассажиров вытряхнули багаж и вывернули карманы. Жадные ребята. Миллионы взяли, а мелочью не гнушаются. Ладно хоть мой рубль, надежно припрятанный, им не достался, и еще хорошо, что я вовремя освободился от опасного груза, оставив спасенную аппаратуру в импровизированном тайнике. Самолет сделал еще один глубокий вираж и лег на курс. «Северо-северо-восток», — определил я направление. «Глубоко забираются — достанется мне оттуда пешком топать!»

Еще минут сорок «ан» находился в воздухе. Судя по болтанке, он шел над самой землей. Чего они хотят? Уйти от гражданских и военных радаров? Или тянут, грешным делом, к границе? Тогда совсем плохо.

Бандиты заметно нервничали: часто переглядывались, посматривали в иллюминаторы, ходили в кабину. Пошли на снижение. Сели, причем с такой тряской, что стало сразу ясно — на колхозное поле в лучшем случае. Самолет замер, но дверь не открыли и еще почти час держали всех внутри. Наконец старший объявил:

— Обстоятельства изменились. Милиция захватила наших… — на секунду он запнулся, не зная, какое подобрать слово, — коллег. Вы все будете заложниками. Если их не отпустят в три дня, мы вас порешим. Всех! Кончим до последнего! Всех!

Ну вот, а начал так интеллигентно. Нехорошо! Истерики — они самые опасные противники, с ними не расслабишься. Не по правилам они играют. По желаниям. Всех вывели наружу. Женщин отдельно, мужчин, не развязывая им руки, отдельно,

Посадочная полоса оказалась даже не полем, а поляной, обжатой со всех сторон лесом. К уже знакомым добавились еще несколько преступников. Да это целое бандформирование. Правда, и куш не маленький — на всех хватит.

Подробнее оглядеться не дали — криками и пинками загнали всех в крытую брезентом машину.

— Что-то будет? — причитали в темноте женщины. — Вдруг убьют всех?

— Эй, без галдежа! А то спущусь — галдеть нечем будет! — орал с крыши охранник.

Мужчины напряженно молчали.

Ехали долго, до темноты.

Хорошо они все продумали: захватить в воздухе, где уж точно никто посторонний не вмешается, самолет посадить в известной им точке, перегрузиться на машины, затеряться в кутерьме лесных дорог, выскочить где-нибудь в совсем неожиданном месте и раствориться среди жителей. А может быть, залечь месяца на два, пока идет активный поиск, в какой-нибудь дальней заимке… Жаль, милиция, проявив не свойственную ей оперативность, вмешалась. Так бы, глядишь, уже свободны были.